Как пандемия коронавируса расколола Европу

Евросоюз сосредоточил усилия на выходе из пандемии и максимальном уменьшении урона, нанесенного экономике. За последние два месяца лидеры ЕС провели переговоры уже четыре раза. В «мирное время» политики проводят такое число встреч в течение года.

Последнее заседание в формате видеоконференции состоялось 23 апреля. В результате переговоров главы ЕС договорились о создании фонда для оказания помощи бизнесу и странам, наиболее пострадавшим от коронавируса — это, в основном, Италия и Испания. В фонд, который будет создан в течение следующих двух месяцев, будет направлено €540 млрд.

Кроме того, председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен заявила, что общий объем фонда в будущем должен достичь €1 трлн. Впрочем, саммит лидеров ЕС не решил главной проблемы — как именно будет формироваться и распределяться средства фонда.

И в этом вопросе в Евросоюзе образовался раскол между северными странами с образцовыми экономиками — Нидерландами, Германией и Австрией, и югом — Италией, Испанией, Грецией, Португалией и Кипром. Последние также заручились поддержкой Франции.

Богатый север выступает за то, чтобы пройти через кризис уже знакомым и проверенным путем применения Европейского стабилизационного механизма (ESM), к которому ЕС прибег во время греческого кризиса 2012 года. Этот способ подразумевает предоставление финансовой помощи в обмен на введение в странах-получателях политики жесткой экономии, как это было в Греции, Португалии и Ирландии.

Юг предсказуемо выступает против, опасаясь подписаться на выполнение драконовских условий и контроль со стороны Берлина. Италия и Испания настаивают на создании «коронабонда» — общего долгового инструмента для заимствования денег на мировых рынках. Однако Германия на это не пойдет.

«При создании «коронабондов» северные страны как бы разделят финансовую ответственность с другими государствами, а они не хотят этого делать, они не хотят брать на себя ответственность за развитие экономики своих партнеров по ЕС. Они хотят извлекать только выгоду и раздавать своим гражданам демонстративно по несколько тысяч евро, заставляя всю Европу смотреть на них с завистью и ненавистью. Только за эти пять тысяч евро, которые Меркель раздает немцам, умирают старики в Италии и Испании», — заявляет в разговоре с «Газетой.Ru» директор Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Тимофей Бордачев.

В результате компромиссом может стать применение ESM, но без условий и жесткого контроля из Брюсселя. Однако этот сценарий предлагается лишь в том случае, если размер кредита не превышает 2% ВВП страны-получателя, а сами деньги пойдут на борьбу с пандемией.

И хотя сейчас Италия и Испания выступают категорически против посягательств на свой суверенитет (а именно так они воспринимают применение ESM), в начале пандемии они возмущались тем, что Брюссель никак не вмешался, чтобы помочь им справиться с пандемией.

«Тут не о чем спорить — Италия осталась одна», — заявлял премьер-министр Италии в интервью для Süddeutsche Zeitung.

16 апреля Урсула фон дер Ляйен официально извинилась от лица Евросоюза перед Италией за недостаточную помощь стране, когда эпидемия только начала распространяться. Однако это заявление — единственное, что сделал ЕС для борьбы со своим чувством вины.

Так или иначе, вопрос единства Евросоюза вновь стал актуальным. В ближайшее время стоит ожидать намеков со стороны юга в адрес Германии и Нидерландов о недостаточной помощи.

«Благосостояние Европы — это не просто вопрос солидарности, это вопрос собственных интересов. Вот почему мне почти больно повторяться. Для меня это само собой разумеется», — сказала канцлер Германии Ангела Меркель в ходе пресс-конференции.

Слова политика стали ответом на негласные обвинения в том, что ее приверженность ценностям ЕС не является абсолютной. Пока лидеры севера продолжают твердить о том, что готовы пойти на все, чтобы защитить Евросоюз, их южные коллеги требуют гораздо большего.

Пандемия коронавируса поставила Европу перед сложным вопросом — должна ли Германия, которая, очевидно, выйдет из пандемии с наименьшими потерями, запускать руку в свои карманы. Это, в свою очередь, обнажает куда более сложный вопрос зависимости юга перед Германией.

После кризиса евро 2011-2013 года Германия контролирует Европейский центральный банк. И, как наиболее мощная экономка ЕС, Берлин контролирует те меры, которые страны Евросоюза принимают в рамках еврозоны и для поддержания ее устойчивости.

Как поясняет Тимофей Бордачев, такая ситуация стала возможной из-за того, что Германия — это преобладающий внешний торговый партнер для всех стран ЕС, за исключением Литвы. Она смогла пройти через кризисы как промышленная держава-производитель, что дало ей возможность контролировать внутренний рынок ЕС и извлекать из объединения наибольшие выгоды.